Будущее своей страны Юрий Дмитриевич Маслюков формулировал так: социальная справедливость и развитие. Он все делал для того, чтобы осуществить свою мечту. У него был план. О нем Юрий Дмитриевич рассказывал во время одной из наших бесед: 

– Правительством, возглавляемым Н.И.Рыжковым, в которое входил и я, предусматривались меры по развитию предпринимательства, предоставлению возможности человеку выбирать себе дело в жизни. В 1989 году мы вышли с программой развития экономики на семь лет. За это время планировалось обеспечить всех теми же телевизорами, стиральными машинами, автомобилями и т.д., не разрушая, а развивая, модернизируя производство. Мы тогда подсчитали: реальное потребление мяса на душу населения – 67 кг в год, а для удовлетворения потребностей населения нужно не менее 100 кг. Запланировали развитие животноводческих комплексов, кормовой базы. Необходимого уровня, по нашим данным, достигли бы к 2000 году. Мясо в данном случае бралось как основной ценообразующий элемент жизненного уровня.

– Но грянула гайдаровская шокотерапия, прилавки наполнились яркими упаковками, завозными товарами…
– А кто стал покупателем этого товара? Разве нам тогда трудно было увеличить цены в 30 тысяч раз и снизить уровень потребления, как это сделано сегодня? Ведь все нынешние «достижения» в виде наполненных витрин магазинов получены только за счет повышения цен и снижения потребления. Люди стали меньше есть! Того же мяса – в 3 раза меньше, чем до показного «изобилия», сахара – в 2,5 раза меньше. А это кондитерские изделия, это здоровье детей. Сейчас бьют тревогу, что практически нет здоровых школьников. Почему? Потому что сотни тысяч – недоедают. Мы не можем набрать в армию здоровых ребят, растим дистрофиков. Нация вымирает.
И уж если говорить о наполненности рынка, то почему бы не вспомнить рынки времен социализма? На них ведь тоже можно было купить все что душе угодно. Только заплатить раза в три дороже, чем в государственном магазине. А теперь, когда на все тысячекратно увеличены цены, это преподносится как рыночное благо. Но доступно оно лишь тем, у кого есть средства, которые он то ли зарабатывает, то ли ворует. Возьмите нашу минимальную зарплату или пенсию – 4 тыс. рублей. Что можно на них купить, если только за квартиру надо заплатить более 4 –5 тысяч? Вот откуда смертность и нищенство.

В августе 1991 года Ю.Д. Маслюков был обвинен в причастности к деятельности ГКЧП. А Госплан, где он был председателем, признан ненужной и даже вредной структурой, якобы препятствующей проведению рыночных реформ. В жизни человека, обладавшего уникальным производственным, управленческим, жизненным опытом, наступил тяжелый период – безработные 4 года. Или, как говорил Юрий Дмитриевич, «занимался консультационной деятельностью». Он мог бы стать и штатным, хорошо оплачиваемым «консультантом», если бы отрекся от своих убеждений и планов. Маслюков отверг такие предложения. Свой выбор он сделал в ранней комсомольской юности и не изменил ему до конца своих дней.
Его принципиальность и профессионализм ценили люди, с которыми он работал и которые видели результаты его труда. Граждане Ижевска, знавшие Ю.Д.Маслюкова как классного производственника и руководителя, избрали его в 1995 году депутатом Госдумы второго созыва от одномандатного округа №28.
В здание бывшего Госплана, ставшего штаб-квартирой законодательной палаты российского парламента, Маслюков вошел с депутатским мандатом и стал членом фракции КПРФ. Тогда ему было 59 лет, он был полон сил и желания работать на Россию. За его плечами наряду с обычными этапами биографии вроде того, что учился, вступил в пар­тию, трудился на заводе, в науке, в Министерстве оборонной промышленности, зампредом Совета Министров, было немало неожиданных поворотов судьбы. Но больше всего он старался понять: почему так случилось с нашей страной, со всеми нами? Вопросы на эту тему не раз возникали во время наших бесед. 

– Юрий Дмитриевич, чем объяснить, что наше общество так легко поверило в «демократическую перестройку», отвернувшись от прежних идеалов?
– Если коротко, то, как полагаю, произошло следующее. С развитием государства наш образованный человек, а по уровню образования мы, напомню, до горбачёвской перестройки занимали второе место в мире, стал понимать, что его социальное обеспечение – заработная плата, услуги, бытовая оснащенность, – резко отстают от тех, против кого мы построили военный приоритет. У нации возник пик ожидания социальных благ. А тут СМИ со всех сторон массированно показывали цветные наклейки «их» товаров, прилавки «их» магазинов, утопающих в разнообразии всего и вся.
Наша суровая реальность пересеклась с нетерпением ожиданий людей. Но наша экономика в тот период не могла дать обществу то, что оно потребовало. Те несколько десятилетий, которые нас отделяли от Великой Отечественной войны, были подчинены созданию державы, обладающей мощным силовым паритетом в противостоянии с блоком НАТО и Америкой, мощным противником. Сейчас все убедились, что советское руководство не преувеличивало силу внешних угроз, когда создавало современную надежную оборону. НАТО уже стоит у наших ворот. И не из дружеских побуждений… А тогда, 20 лет назад, народ, хоть и понимал объективную необходимость затрат на оборону, но с началом тотальной критики всего, что было в нашей советской жизни, планка социальных ожиданий многих людей поднялась выше наших возможностей. Началось разделение нации на тех, кто понимал, что нельзя сразу получить желаемое, что нужно кропотливо работать, постепенно развивая отечественное производство, ориентируя его на потребительский рынок, и на тех, кто требовал все сразу. Появилась разболтанность в сфере исполнительской дисциплины, что приводило к исчезновению то спичек, то ниток в магазинах. Это объяснимо, когда везде говорят, что мы плохо живем, плохо питаемся, плохо работаем, давайте будем бастовать. Начались забастовки шахтеров, волна негодования охватила общество.
К сожалению, наше государство пошло на поводу у этих настроений. Количество средств, отпускаемых в виде социальных выплат, стало превышать возможности государства. Это, на мой взгляд, первопричина того, что все заколебалось. Второе, конечно, недостатки самой системы. В ней человек был как бы закреплен на своей работе, он не мог самостоятельно экономически определиться.
– Какими, на ваш взгляд, могли бы быть преобразования?
– Такими, когда происходящее стало бы для всех понятно и предсказуемо. К примеру, стал бы я предпринимателем, начал бы выпускать электронику, и при этом точно знал стоимость материалов, величину налогов, импортных ограничений и пошлин. Тогда я мог бы рассчитать, как выпустить экономически выгодную продукцию, изучить рынок, предложить ее не только внутреннему покупателю, но и зарубежному.
– Это похоже на планирование, против чего выступили рыночники. Вы остаетесь приверженцем планирования и на отдельно взятом производстве, и в масштабе государства? 
– Когда я вижу, что делается на наших предприятиях, в частности, на моем родном Ижевском машиностроительном заводе, то убеждаюсь все больше в том, что не все старые методы управления, в том числе и планирование, плохи. Когда курс рубля неустойчив, когда официальная инфляция в разы отличается от настоящей, когда коррупция стала нормой жизни, а без откатов предприниматель не смеет шагу ступить, – то любой нормальный бизнес заведомо прогорает. Добавлю, что наш рынок уже завален импортом. И отвоевать его для товаров отечественных производителей будет непросто.
А у нас были прекрасно отработанные схемы как раз той модернизации экономики, производства, о чем заговорил, с опозданием, на мой взгляд, президент Медведев. Они и сегодня могли бы стать основой нужных для страны преобразований. Но почему-то разумная середина государственного и приватизированного, линия сочетания интересов этих двух секторов экономики, необходимость их взаимодействия никем не воспринимается. Нынешнее Министерство экономики стало просто прогнозировать. Да и то с большой натяжкой это можно назвать прогнозом, если ошибки переходят все допустимые нормы. Скажем, оценка инфляции, один из радикальных показателей макроэкономического прогнозирования, из года в год выдается с ошибкой в два-три раза отличающейся от реального. Точно также верстается бюджет, доходы которого специально урезаются вполовину. Таким же было видение нынешними экономистами влияния кризиса. Сначала сказали, что кризис нам не грозит, а потом мы оказались перед фактом самого глубокого падения.

«Экономика должна быть управляемой, правила «игры» должны вселять предпринимателю, производственнику уверенность в завтрашнем дне, побуждать его к наращиванию объемов производства, надеяться на получение заслуженной прибыли», – заявлял Ю.Маслюков, возглавив думский комитет по экономической промышленности и предпринимательству. Свою идею он стремился воплотить в предлагаемых законопроектах. Но ельцинская команда «рубила» на корню предложения коммуниста. Пока не грянул дефолт. И тут без Маслюкова им было не обойтись. Примаков – Маслюков, знатоки, практики и патриоты, взялись вытаскивать страну из трясины. В адрес Маслюкова последовали упреки: сдался, пошел на сотрудничество.
Нет, Юрий Дмитриевич никогда не сдавался. Он хотел добра стране, обществу. Он знал, что нужно сделать для преодоления дефолта. Он сразу же отправился на предприятия. Реанимация производства, труд, товар – и деньги для государства. В считаные месяцы Россия ожила. Ельцинисты наблюдали за всем исподтишка. Ждали удобного момента для изгнания государственников. «Не так сидим», – рыкнул Ельцин. И Примакова с Маслюковым «вычистили» из исполнительских кабинетов. Снова все покатилось по пути катастроф, войн, взрывов, терактов, развала экономики, производства, продажности, лжи, предательства…

– Это и есть рынок, Юрий Дмитриевич?
– Отнюдь. Имя этому – уничтожение государства. Мы видим, как разбазаривается наше национальное богатство, растаскивается страна. Я не говорю о прямом растаскивании, которое имеет место и которое подлежит расследованию и наказанию. Но ведь отсутствие программ преобразования, совершенствования производства – это недоразвитость, дебильность. Нам говорят, что экономика развивается, подчиняясь каким-то законам. Тем временем все идет самотеком. Нас убеждают, что еще чуть-чуть – и мы начнем богатеть, что нам помогут наши природные запасы. Но в действительности наши природные ресурсы находятся в непредсказуемых условиях. Нефть, газ, металлы в равной степени принадлежат каждому из нас. Непонятно, почему нефть, газ, транспортируемые через трубы, построенные еще при социализме, – иначе и транспортировать-то было бы не через что, – продаются при посредничестве каких-то частных полулегальных фирм, в сопровождении всяких мафиозных извращений? Убежден, что данные нам природой ископаемые должны быть в руках государства. В противном случае ничего от их добычи в карман народа не идет. Природные ресурсы, по сути, кормят нашу державу, компенсируют наши огромные затраты по причине сложных климатических условий на производство продуктов, на транспортные перевозки, обеспечение территорий, находящихся за полярным кругом, наши севера, Чукотку...
– Вы – за управляемую экономику?
– Безусловно. То что мы сегодня получили, как раз вызвано отказом реформаторов от государственного участия. Они решили, что рынок все отрегулирует. Делал завод танки – пусть делает лопаты, сковородки, чайники. Пока думали о переоснащении, Китай все завез. Рынок переполнен… Нужно осваивать новые виды продукции, переоборудовать производство, но частным владельцам не хочется вкладывать в это средства. Они обогатились и не хотят рисковать. Таков итог отсутствия государства в делах производства.
Страна поглощает импорт не самого лучшего качества. Появляется понимание того, что желаемое качество мы можем обеспечить себе сами. Но нужна модернизация, научная база, нужны вложения. Нужен, по сути, государственный заказ, который формулирует наше общество.
– Юрий Дмитриевич, вы укоряете себя за что-нибудь?
– Больше всего за то, что пар­тийная дисциплина не позволила вовремя ни мне, ни моим коллегам встать поперек так называемой перестройки, выходу России из состава СССР. Это было вопиющее беззаконие, это было антиконституционно... Я укоряю себя за то, что не сумел организовать свою работу со всем составом кабинета министров и с ЦК КПСС, чтобы коллективно выступить против действий Горбачёва на политбюро.
– Сколько времени вам понадобилось бы для оздоровления  экономики по вашему плану?
– Думаю, в течение 4–5 лет можно было бы создать уверенность у людей, что они стали жить лучше. Но достигнуть уровня жизни, какой был в 1985 году, удастся не скоро. Потому что развалены сельское хозяйство, промышленность, в том числе нефть и газ.
«Разбомбили» науку. А без нее ничего не достигнешь. Научный потенциал придется заново собирать. Не менее 15 лет потребуется, чтобы восстановить ее хотя бы для обеспечения минимальных потребностей страны. Развал науки продолжается. Талантливейшие молодые ученые, на подготовку которых Россия потратила огромные средства, работают на зарубежные фирмы. А дома им не на что жить. Заниматься наукой у нас стало не престижно. Все кинулись торговать. А это бесперспективно со всех сторон.
– С чего бы вы начали возрождение экономики?
– С восстановления производственного потенциала. Надо дать людям возможность работать и кормить себя.
– Каким должно быть общество будущего?
– Общество социальной демократии. В нем все будут обеспечены прожиточным минимумом, в действие вступят законы социальной справедливости.